А вот эту книжку можно перепечатывать всю. Собственно, я даже почти начал это делать, но вовремя
часа через полтора одумался...
Непуганным людям лучше это не читать, все-таки речь о Нюрнбергском процессе идет, и там частенько ссылки на всякие ужасы концлагерей и бомбежек делают. А тем, кому все равно интересно, вот ссыль:
А.И. Полторак. Нюрнбергский эпилогПро всех по чуть-чуть, про кого-то подробно. Про судей, обвинителей, адвокатов и, самое главное, про подсудимых. Про тех людей, которые развязали Вторую мировую войну, приняли активное участие в ней. Про большой период германской истории в лицах, что называется. И про сам ход процесса, естесно. Что не менее ценно, так это достаточно хороший стиль изложения, в отличие от остальных попавшихся мне под руку книг. Пометки делал почти через страницу, не знаю, как сдавать понесу...
Часть Вторая. Короткая, но примечательная"Если верить Франку, то все беды Германии, всех ее режимов, влючая и гитлеровский, проистекают из характера немецкого народа.
- Вы знаете, - говорил он Джильберту, - варварство, видимо, характерная расовая черта немцев. Иначе как можно объяснить, что Гиммлер заполучил в свое распоряжение столько людей для исполнения своих преступных приказов.
А в другом случае Франк попытался "углубить" эту свою мысль:
- Мы, немцы, мы все грабители. Не забывайте, что немецкая литература началась с "Разбойников" Шиллера. Вам никогда не приходило это в голову?..
К какой только чуши не прибегал Франк, стремясь переложить ответственность за преступления гитлеризма на весь немецкий народ.
- Вы знаете, доктор, - с серьезным видом уверял он Джильберта, - немецкий народ действительно женственнен в своей массе. Мы, пожалуй, должны говорить не "дас фольк", а, скорее, "ди фольк". Он такой эмоциональный, такой непостоянный и так зависит от настроения и окружения, так поддается внушению, так преклоняется перед мужеством. Вот в этом, герр доктор, и заключается секрет гитлеровской власти. Гитлер встал, начал бить кулаками по столу и кричать : "Я мужчина, я мужчина, я мужчина..." Он так долго кричал о своей силе и решимости, что народ подчинился ему. Нельзя сказал, что Гитлер изнасиловал немецкий народ. Он соблазнил его... <...>
К теме о национальных чертах германского народа не раз возращался и Геринг. В беседе с тюремным врачом он пробовал даже острить по этому поводу:
- Если перед вами один немец, то это наверняка порядочный человек, два немца - это уже банда, а трое - обязательно вызовут войну."
"Защитники приложили максимум усилий, чтобы доказать, будто захват Австрии был произведен с согласия самой Австрии, и более того, австрийский народ якобы с восторгом принял аншлюс. Адвокат Штейнбауэр решил дополнить это еще одним аргументом: Гитлер сам был австрийцем, и Австрия являлась для него любимой родиной.
- Восточнее Берхтесгадена, - живописал адвокат, - на высоте тысячи метров, на склоне горы, среди лугов и лесов, у северного подножия Высокого Гелля расположен Оберзальцберг, с его разбросанными домиками и замечательным видом... Здесь, а не на Рейне, не в Тевтобургском лесу и не на берегу Северного моря, Адольф Гитлер устроил себе дом, куда он приезжал, когда хотел отдохнуть от работы в имперской канцелярии. Погруженный в свои мысли, Адольф Гитлер стоит у широкого окна своей виллы, и его взор скользит по полям, долинам и покрытым снегом горам, которые загораются пурпурно-красным светом в лучах заходящего солнца. Страна, охраняющая эти горы, - Австрия!..
Адвокат, как видим, не пожалел красок. Но каков результат? Он сам почувствовал, сколь шатки его доводы, а потому заключил свою речь призывом:
- Не судите с гневом, а лучше поищите эдельвейс, который растет под терновником!"
эдельвейс-эдельштайн
"Кстати, о молотке. В первые дни процесса этот инструмент лежал на столе возле председательского кресла. Привез его с собой американский судья Фрэнсис Биддл. Молоток этот, как рассказывали, был в определенном смысле историческим: его использовали на выборах Франклина Рузвельта губернатором штата Нью-Йорк. Рузвельт долго хранил этот дорогой ему сувенир, но потом подарил Биддлу. Последний где-то в глубине души таил надежду, что его могут избрать председателем Международного трибунала, и захватил молоток с собой. Когда же оказалось, что председательствовать будет лорд Лоуренс, американец сделал красивый жест и преподнес ему эту историческую реликвию (надо полагать, на время процесса). Случилось это перед открытием первого судебного заседания - 20 ноября 1945 года. Но, увы, председательский молоток просуществовал всего два дня. Узнав историю этого инструмента, его "увелижурналисты, скорей всего американские. Биддл длительное время был безутешен, но Лоуренс пережил происшедшее без заметного волнения."
"Когда Джексон произносил обвинительную речь, все заметили, что Герман Геринг очень усердно ведет какие-то записи. Потом доктор Джильберт рассказал мне, что бывший рейхсмаршал скурпулезно подсчитывал, сколько раз назывались в этой речи имена каждого из подсудимых, и, к своему великому удовлетворению, установил, что его имя было упомянуто сорок два раза, то есть значительно больше всех других."
"Слушая, как Шейнин цитирует эту его речь, Геринг сидел, будто придавленный тяжелым грузом. Никакой экспансии, никаких наигранных возмущений. Прорывало его лишь в тех случаях, когда советский обвинитель преднамеренно опускал в цитатах слово "рейхсмаршал" и заменял его фамилией подсудимого. Геринг буквально багровел от злости и с места шипел:
- Рейхсмаршал!.. Рейхсмаршал!.."
Дальше я начал печатать ужасы. Печатать и удалять, потому что не хотелось настроение портить. Ну и под конец решил, что спать пора.